Д-р Бендер: Эндопротезирование тазобедренного сустава
Ведущий спинальный хирург, старший врач отделения хирургии позвоночника МЦ «Ассута», д-р Илья Пекарский рассказывает о технологиях проведения операций по решению проблем межпозвоночной грыжи, сужения позвоночного канала, сколиоза в Израиле.
«- Добрый день! Меня зовут доктор Илья Пекарский. Я немножко расскажу о себе. Я родился в Москве. Окончил там школу и медицинский институт. Закончил ординатуру по специальности детская хирургия. Поработал почти 7 лет детским хирургом. В ’90-м году я приехал в Израиль. Прошел здесь специализацию по общей ортопедии в течении шести лет. Год специализировался по операциям на позвоночнике. И вот уже 16 лет оперирую позвоночник.
Одна из самых частых операций – это межпозвоночная грыжа. Я хочу немножко рассказать о межпозвоночной грыже. Это макет позвоночника. Вы здесь видите позвонок и позвонок, а между ними межпозвоночный диск. Синее – это спинной мозг и нерв, который из него выходит. Это макет и, естественно, они другого цвета в реальной жизни.
Что такое грыжа? Межпозвоночный диск состоит из двух компонентов: есть наружное фиброзное кольцо, оно состоит из более плотного материала, и есть внутреннее кольцо (или ядро), которое состоит из более мягкого, жидкого материала. Начинается грыжа всегда с того, что происходит выпячивание наружного фиброзного кольца, внутрь него входит ядро и все это давит на нерв.
Если это показать на макете, то вот эта часть диска смещается назад и зажимает нерв. При операции на межпозвоночной грыже, вот эта часть диска, которая вышла и давит на нерв, удаляется. То есть нерв освобождается от давления.
Что это должно дать пациенту?
Должна уменьшиться боль и если у него есть какие-то неврологические нарушения, они должны полностью уйти.
Следующее по частоте заболевание позвоночника – это сужение спинномозгового канала. Самому пожилому в моей практике пациенту с сужением спинномозгового канала было 94 года. И он был очень расстроен, когда через полтора месяца после операции я ему не разрешал поднимать тяжелые сумки и ходить самому в магазин.
Я оперирую и искривления позвоночника – сколиоз. Вот здесь один из недавних случаев. Это женщина, которой 27 лет. Это ее снимок до операции и вы видите, что у нее на 75 градусов искривление позвоночника. Сейчас я покажу снимок после операции… Операция эта очень травматичная, но обычно она относительно хорошо переносится пациентами, несмотря на продолжительность и большое количество имплантатов. А самое главное – она очень «благодарная». Потому что приезжают люди, которые иногда стесняются своего внешнего вида, иногда им уже тяжело функционировать из-за большой степени искривления. И выходят, вы видите, с прямой спиной.
Естественно, что медицина движется вперед и операции на диске стали очень технологичными. Я хочу показать больного, который приехал с тремя грыжами дисков в шейном отделе и слабыми руками. До недавнего времени, несколько лет назад, в такой ситуации делалась жесткая фиксация позвонков. Здесь можно увидеть, что есть маленькие пластиночки, которые вставлены в каждый позвонок с двух сторон, и между ними вставляется полимерный диск-шарнир, который позволяет полностью сохранить движение шеи. Несмотря на то, что мне пришлось оперировать здесь фактически 4 позвонка и 3 диска, у человека нет никакого нарушения движений.
Несколько слов о переломах позвоночника. На этой неделе я оперировал девочку с Украины с четырьмя переломами позвоночника, которая 3 недели была неподвижна в кровати до операции. На следующий день после операции она свободно ходила и через 2 дня сбежала из больницы погулять по ночному Тель-Авиву.
Очень большую часть моей практики составляют повторные операции на позвоночнике. И поэтому, если я вижу что есть что-то, что я могу устранить или улучшить, то я честно говорю больному: «Может быть, я это улучшу не на сто процентов, а на икс процентов, но по-прежнему есть очень большой шанс, что вам будет лучше». Привело это к тому, что у меня есть пациенты, которые 10, 12, 15 лет страдали после неудачной, неправильной или неподходящей операции, которую они перенесли. И не смотря на то, что уже по всем канонам и правилам моей специальности никакого улучшения уже не должно было быть, им стало значительно лучше или они просто поправились.
Еще одна очень важная технологическая вещь, которой я пользуюсь на всех своих операциях, и уж точно всегда, когда есть в этом необходимость – это нейромониторинг. Я поясню: мозг и конечности пациента подсоединяются к специальному аппарату. В операционной находится нейрофизиолог, у которого есть 6 экранов, которые следят «он-лайн» во время операции за тем, чтобы не причинить дополнительный вред. Это обязательное условие при операциях на сколиозе, опухолях, при тяжелых переломах. Иногда я добавляю это и в обычные стандартные операции, если вижу в этом необходимость. И это позволяет сделать операцию намного более безопасной.
По поводу спинальной хирургии в Израиле и почему она находится на таком высоком уровне. Я думаю, что этому есть несколько причин. Во-первых, в Израиле общий уровень медицины очень высокий. Во-вторых, мы маленькая страна и здесь принято, что после того, как израильский доктор проходит ординатуру (по хирургическим специальностям она составляет в среднем 6 лет, что не мало), почти всегда он обязательно едет на дополнительную специализацию заграницу в среднем на год. Получает еще дополнительный опыт другой страны, другой медицины. Это очень помогает повысить профессиональный уровень, более широко узнать, как это делается в других странах. В третьих, причина высокого уровня медицины состоит в том, что Израиль, с его подходом к медицине, очень открыт для всего мира. Что я имею в виду? Ну, скажем, американские врачи для того, что бы вводить какую-то новую методику, должны получить разрешение FDA – учреждения, которое разрешает использование технологий, имплантатов, и методик в Америке. Без того, что получено разрешение, они не могут это начать. То же самое в Европе. У Израиля в этом плане есть большое преимущество. Министерство здравоохранения разрешает все хорошее, что принято или в Америке, или в Европе, или в Японии. То есть, мы можем сразу начать это делать. И я очень много раз видел на конгрессах, как американские врачи с упоением рассказывают о какой-то новой методике, которой в Европе и в Израиле уже перестали пользоваться, потому что уже поняли, что она недостаточно хорошая. А у них только получено разрешение на это. То есть, мы находимся в самом первом ряду по технологиям. Потому, что все хорошее, что я увидел, я могу попросить фирму медицинского оборудования получить разрешение министерства здравоохранения и завезти в Израиль. Это очень сильно продвигает нас и позволяет быть в первом ряду.
И, естественно, про больницу, в которой я работаю. Больница эта относительно новая. Когда ее заполняли оборудованием, то купили все самое лучшее, что существует в современном мире из оборудования для операций на позвоночнике.
Мое жизненное кредо, профессиональное кредо: я никому не отказываю, если я вижу шанс помочь больному. Поэтому я очень часто соглашаюсь, естественно, увидев, что есть что-то, что я реально могу улучшить.»
